Знаменитые ялтинцы и гости Ялты (13)
[1] [2] >> >|
#13
24 нояб 2015
Лечебная станция с большой будущностью
 Таким считал Крым знаменитый русский врач и учёный Сергей Боткин
183 года назад, 17 сентября
1832го, родился Сергей Петрович
Боткин – русский врач, имевший в развитии отечественной терапевтической науки такое же значение, как Пушкин
в русской литературе. Среди прочих заслуг Боткина и научное обоснование лечебных факторов Крыма: именно он сделал это первым.
Несостоявшийся хирург
Впервые Боткин оказался в Крыму в 1855 году. 23-летний новоиспечённый врач, только что c oтличием окончивший Московский университет, он добровольно вступил в отряд медиков, сформированный Пироговым, и первую свою практику проходил в военных госпиталях Симферополя и Бахчисарая. В бахчисарайском лазарете Боткин ещё и дежурил на кухне: принимал по весу мясо, крупы, опечатывал котлы, защищая и без того скудный рацион раненых солдат,– увы, воровство в то время процветало. Боткин был отмечен Пироговым как одарённый хирург. Однако для хирургии у него было плохое зрение – приятель Боткина вспоминал, что врача охватывало отчаяние, «когда после ампутации он никак не мог разыскать кровоточившие мелкие сосуды, подлежавшие перевязке». Зато со студенческих лет у Боткина были две способности – к перкуссии (простукиванию) и аускультации (выслушиванию). Этими способами он умел настолько точно диагностировать болезнь, что с его мнением считались даже преподаватели. После окончания Крымской войны Боткин четыре года стажировался в Европе у известнейших терапевтов и физиологов. В лаборатории крупнейшего немецкого патологоанатома Боткин вдруг обнаружил, что он, выпускник лучшего медфака России, едва знаком с микроскопом. Вернувшись на родину, врач и учёный стал неутомимо работать, чтобы поднять отечественную медицину на новый уровень. Он создал первую в России исследовательскую научно-медицинскую лабораторию: в ней проводились различные анализы, изучалось действие лекарств на организм. Наделённый невероятной врачебной интуицией, Боткин первым догадался, что заболевание, называемое в его время желтухой, вызывают микроорганизмы. В ХХ веке это предвидение оправдалось и желтуху (вирусный гепатит А) стали называть болезнью Боткина. Много сделал учёный и для организации бесплатной медицинской помощи бедным: в 1861-м он основал первую бесплатную амбулаторию в Петербурге. А в 1880-х по настоянию Боткина в Петербурге открылась первая инфекционная лечебница, которая, кстати, даже по европейским меркам считалась образцовой. В конце XIX века не было в России врача, который бы не знал имени Боткина, не читал его знаменитых «Клинических лекций».
„„«... Займёт своё место выше Монтрё»
В 1860 годах Боткин обращает внимание медиков на Ялту – «лечебную станцию для слабогрудых», как он её называл. Страдавшая болезнью лёгких императрица Мария Александровна, супруга императора Александра II, ещё с 1866 года по совету Боткина начала приезжать в осенние месяцы в Крым. В 1870 году Боткин был назначен лейб-медиком (то есть личным врачом царской семьи) – и Мария Александровна стала главным объектом его забот. 14 марта 1872-го императрица по настоянию своего доктора и в его сопровождении уехала в Крым. В апреле 1872-го Боткин писал министру императорского двора Адлербергу: «Здоровье императрицы с каждым днём заметно улучшается; кашель становится всё слабее и слабее ...Её Величество может говорить и даже смеяться, не платя за каждый раз кашлем, как это бывало прежде. Прогулка без поддержки под руку была несколько затруднительна, теперь же императрица прогуливается без помощи довольно свободно». Мария Александровна приезжала в Ливадию и в 1878-м, но вылечить императрицу от тяжёлой болезни всё же не удалось – она умерла в 1880-м.
Ещё один пациент, который посещал Крым в сопровождении Боткина, – Николай Некрасов. В августе 1876 года врач вместе с тяжело больным поэтом приехал в Ялту, где они пробыли до конца октября. У Некрасова был рак кишечника, его мучили сильные боли. В Крыму состояние поэта несколько улучшилось: он посещал Ореанду, ездил в Гурзуф. Некрасов закончил в Ялте одну из глав поэмы «Кому на Руси жить хорошо», посвятив её Боткину.
Боткин неоднократно писал о неповторимом южнобережном воздухе, о «блистательном действии морских купаний», о том, как после них он «... мог без утомления не только гулять, но и подниматься на порядочные горы». Кстати, Боткин очень любил пешие прогулки – в 1901 году по решению Ялтинского отделения Крымско-Кавказского горного клуба одна из живописных троп ялтинского горного амфитеатра получила название «Боткинская тропа». Однако будучи во всём, что касалось медицины, предельно объективным, Боткин отмечал: «Живописность Крыма, прелестный его климат стоят в неимоверном контрасте с отсутствием всего похожего на комфорт для злополучного путешественника. Как больничная станция он, по моему мнению, имеет большую будущность, лишь бы появились те необходимые удобства, без которых сюда невозможно посылать больных с кошельком среднего размера. Пока же он доступен или очень богатым, или людям, не отравленным европейским комфортом, но со временем займёт свое место значительно выше Монтрё, хотя никогда не перегонит Ментоны».
В Ментоне, курортном местечке на Лазурном берегу Франции, Боткин скончался от болезни сердца в 1889 году в возрасте 57 лет и затем был со всеми подобающими почестями похоронен в Санкт- Петербурге.
Чуть не отдали в солдаты
Лейб-медик царской семьи академик медицины боткин в детстве считался глупым и неспособным к учению ребёнком. в 9 лет он едва знал буквы, и его отец, богатейший купец, «чайный король» пётр боткин хотел отдать сына в солдаты. но семья уговорила сменить домашнего учителя мальчика – и новый преподаватель разглядел у серёжи способности к математике, а затем его отдали в один из лучших пансионов Москвы. Сергей Боткин мечтал о математическом факультете московского университета. Но Николай I своим указом запретил лицам недворянского сословия поступать на все факультеты, кроме медицинского. И Боткину пришлось пойти в доктора.
Татьяна ШЕВЧЕНКО.
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
#12
31 окт 2015
Ялтинское детство парижского парфюмера
 Создатель знаменитых французских духов и многих ароматов Дома Шанель вырос на Южном берегу Крыма
на фото:Константин Веригин (слева) с братом Михаилом и сестрой Ольгой. Ялта, 1908 г. Фото: litmir.co
Константин Веригин – мало кому из крымчан известно это имя. Его обладатель провёл своё детство в Ялте, впитывая запахи моря и гор, кипарисов и хвои, нагретых солнцем цветов и фруктов. Годы спустя, когда Веригин стал парфюмером во Франции, эти ароматные детские воспоминания наверняка отразились в созданных им духах.
Запах персика и новых тетрадей
Константин Веригин появился на свет с особым талантом – он был из тех людей, кто воспринимает жизнь «на нюх». «Я лично с самого детства ощущал жизнь, все проявления её в ароматах и умел их заметить, оценить и запомнить», – писал Веригин в своей книге «Благоуханность. Воспоминания парфюмера». И добавлял, что «основным фундаментом нашей жизни являются впечатления, накопленные до двадцатилетнего возраста». Основную часть своих главных впечатлений Константин Веригин накопил в Ялте – здесь прошли его детство и юность. Что же запомнилось ему из той жизни? Просто процитируем книгу.
«На крымском побережье ветер пронизан ароматами моря, сосен, елей, кипариса и лавра».
«Помню, как однажды, в жаркий день июля, возвращался я с прогулки по царскому имению Ливадия. Вокруг меня, на кустах, деревьях, куртинах, – всюду пестрели цветы. Пахло южным солнцем, южным морем, южной землёй. Жизнью пахло. Мне захотелось продлить это мгновенье. Я лег на спину в душистую, чуть суховатую траву. Я трогал землю рукой, чувствовал под головой острые крымские камешки. Казалось, можно остаться здесь навсегда, превратиться самому в теплоту земли, остроту камня, сухость трав, понять какую-то последнюю тайну творения, слить своё дыхание со славословием их ароматов».
«Для меня аромат цветов говорит всегда о любовной мечте, а запах фруктов – о любви разделённой. Так, во вкусе и запахе только что сорванного, пропитанного солнцем абрикоса, остро чувствую я прелести телесные, а в персике – благоуханную нежность поцелуя; мускатный виноград заключает в себе и негу и радость жизни; а дыня силой своего запаха говорит мне о южных, низменных страстях».
И ещё одно, немного неожиданное воспоминание: «Помню маленький магазин в Ялте, у самой набережной. Чуть отворишь дверь – и сразу густой запах новых тетрадей и только что отпечатанных книг охватит тебя. Запах, слегка напоминающий амбру или, вернее, лауданум в его хорошей выделке; и когда, много лет спустя, работая у Шанель, я встретился впервые с запахом лауданума, я вдруг почувствовал себя перенесённым в мои детские годы, в маленький писчебумажный магазин».
Светлая фея
Интерес Веригина к профессии парфюмера, пожалуй, тоже впервые проявился в Крыму. Летом отдыхать в Ялту приезжала тётя Веригина, и именно она стала свое образным проводником мальчика в мир парфюма. «Мои первые шаги и в жизни и в ароматическом искусстве связаны с тетей Лёлей. Обоняние у неё было развито удивительно. Душилась она сама мало, но знала почти все лучшие духи своего времени; и все они перебывали на её туалетном столике. Обонятельная память её была поразительна, и теперь, несмотря на обширные знакомства, я не знаю дам, равных ей в этой области. У неё в будуаре, среди гранёных хрусталей туалетного несессера, познал я впервые очарование душистых смесей. Здесь всё можно было трогать, открывать, нюхать, всем можно было душиться и даже в небольшом количестве разрешалось смешивать, что доставляло мне огромную радость. Запах с раннего детства волновал и притягивал меня, и здесь, в будуаре тети, приблизительно с семилетнего возраста я твёрдо решил, что сам буду творить духи. Для удачной жизни детство должно быть овеяно светлой и доброй феей, и такой светлой феей в моей судьбе была именно тетя Лёля», – вспоминал Веригин.
«… Преисполнены духом весенним»
Константина Веригина иногда называют одним из соавторов легендарного аромата «Шанель № 5». Но это заблуждение – знаменитые духи появились в 1921 году, а Веригин стал сотрудником парфюмерной фабрики в Париже только весной 1926‑го. Правда же состоит в том, что Веригин несколько десятилетий проработал в Доме Шанель и Доме Буржуа, а его учителем и другом был не кто иной, как творец «Шанели № 5» – Эрнест Эдуардович Бо (тоже выходец из России).
«Тридцать лет моей жизни связаны с Эрнестом Бо. Он был для меня и почитаемым учителем, и близким другом. Тридцать лет я учился и работал возле него, творил и пересматривал сделанное; его манера понимать искусство парфюмерии оставила во мне глубокий отпечаток», – писал Веригин об Эрнесте Бо. По мнению Веригина, Бо был величайшим парфюмером Франции и одним из самых талантливых выразителей весны: «Все его лучшие произведения искрятся весенней радостью, её порывами, её настроениями. Так, непревзойдённые «Шанель № 5» могуче преисполнены духом весенним, мускусным, чернозёмным, как бы после таяния снегов, которым дышишь и не можешь надышаться».
Приносящие счастье
«Они приносят счастье, которое так необходимо каждому из нас, особенно теперь, когда жизнь в больших и душных городах всё больше лишает человечество чистого и благовонного воздуха лесов и полей. Действие аромата на человеческий организм сложно и многообразно, но особенно сильно способствует оно полету фантазии. Так, благоуханность духов как бы окрыляет мечту, преображая жизнь, унося от повседневной серости», – так Константин Веригин писал о смысле и сути духов.
Интересны воспоминания Веригина о том, что из себя представляла парфюмерная фабрика Дома Шанель в конце 1920‑х: «В те годы, несмотря на то, что фабрика, в которой я работал, была уже известна всему миру, она занимала лишь большую квартиру в четырнадцать комнат на четвёртом этаже барского дома, четыре из которых были отведены под производство и хранение душистостей. Весь персонал был молод; вас встречали весёлые, приветливые лица, и день начинался легко и радостно. Переодевшись в белый халат, я быстро принимался за текущую работу и попутно нюхал, сравнивал, изучал, запоминал многочисленную гамму ароматов. За моё 35‑летнее пребывание в этом Доме мне пришлось не раз менять место работы, но больше всего мне полюбилась служба на фабрике».
Веригин скромно умалчивает о том, что в эти годы он и сам был одной из виднейших фигур в парфюмерной промышленности Франции, участвовал в создании многих ароматов домов Шанель и Буржуа и некоторое время занимал пост председателя Ассоциации французских парфюмеров.
Татьяна Шевченко
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
#11
27 февр 2014
«Я перечувствовал все, что может испытать «голова без тела»
 Александр Беляев три с половиной года пролежал парализованным в Ялте. и после этого написал «Голову профессора Доуэля»
на фото: Беляев с семьей. Слева направо: Александр Беляев, его жена Маргарита Константиновна, их старшая дочь Люся (в 1928-м она умерла от менингита), брат жены Леопольд Константинович и теща Эльвира Юрьевна. 1928 год
130 лет назад, 4 марта 1884 года, родился Александр Беляев - писатель, ставший одним из основоположников советской фантастики. А 90 лет назад, в 1924-м, был впервые опубликован его рассказ (в роман он превратился позже) «Голова профессора Доуэля». Наконец, 30 лет назад, в 1984-м, по этому знаменитому произведению сняли не менее знаменитый фильм, ставший в СССР лидером кинопроката. Вы спросите, при чем тут Крым? Идея написать рассказ о голове, живущей без тела, появилась у Беляева в ялтинской больнице, где он три с половиной года пролежал почти без движения, полностью закованный в гипс.
МЕЧТАВШИМ О ПОЛЕТАХ
Волею судьбы Беляев стал писателем-фантастом, и сама его недолгая жизнь похожа на фантастический, а порой фантасмагорический роман. Когда он появился на свет (это произошло в Смоленске), новорожденного приняли доктор по фамилии Бриллиант и повитуха Клюква. Как говорится, нарочно не придумаешь. Прогнозы Бриллианта и Клюквы относительно здоровья новорожденного были неутешительны: они заявили обескураженным родителям, что их младенец уж как-то слишком молчалив и серьезен, так что, скорее всего, вырастет немым. «Диагноз» оказался ошибочным - у мальчика не было никаких проблем с речью, равно как и с воображением. В автобиографии Александр Беляев так описывал свои детские годы: «... Увлекался Жюлем Верном. Совершал «кругосветные путешествия», не выходя из своей комнаты. Мечтал о полетах. Бросался с крыши с большим раскрытым зонтиком, на парашюте, сделанном из простыни, расплачиваясь изрядными ушибами. Позднее мастерил планер, летал на аэроплане одной из первых конструкций инж. Гаккеля, за границей - на гидроплане».
В 10 лет Беляева отдали учиться в духовную семинарию (его отец был священником). В год окончания семинарии 16-летний юноша изобрел стереоскопический проекционный фонарь. Фонарь был действующим, но юный изобретатель демонстрировал его только друзьям. (Двадцать лет спустя проектор аналогичной конструкции запатентовали в США.) Техника интересовала Беляева, но еще больше его интересовал театр - он с детства хотел быть актером. И стал им, подписав контракт со смоленским театром. Сам Станиславский, в спектакле которого Беляеву довелось сыграть, прочил ему блестящую карьеру. Но у Беляева появилась новая цель, даже две - он поступил в юриди ческий лицей и одновременно в консерваторию по классу скрипки. В это время умер его отец, и Александру пришлось зарабатывать себе на жизнь и учебу - давать уроки, рисовать декорации для театра играть на скрипке в оркестре цирка, заниматься журналистикой. Полу чив диплом юриста, Беляев некоторое время работал присяжным поверенным, был в адвокатуре. Все, за что он ни брался,у него получалось, а затраченные усилия приносили плоды, в том числе и материальные. Он снял хорошую квартиру, приобрел неплохую коллекцию картин, женился, отправился в большое путешествие по Европе, вернувшись, попробовал себя в качестве театрального режиссера, опубликовал книгу (детскую пьесу-сказку), стал активно заниматься журналистикой и возглавил газету «Смоленский вестник». Ему было всего 30 лет, когда в его жизнь пришла беда.
ЖУК В КОМНАТЕ
В уже упомянутой автобиографии Беляева есть фраза: «С 1916 по 1922 год тяжело болел костным туберкулезом позвонков». За этими скупыми слова - невероятные страдания. Болезнь отняла у Беляева возможность ходить, точнее, он вообще не мог двигаться. Врачи, друзья - все сочли его обреченным. Его бросила жена, заявив, что не для того выходила замуж, чтобы стать сиделкой. Рядом осталась только мать, которая в 1916-м увезла сына в Ялту, - появилась пусть слабая, но все же надежда, что в Крыму ему помогут. В Ялте Александр Беляев прожил семь лет, шесть из них - прикованным к постели. Три с половиной года из этого срока он пролежал полностью загипсованным.
В романе «Голова профессора Доуэля» главный герой, рассказывая о своем бессилии, о непонятном обычным людям ужасе своего существования, вспоминает случай с жуком:
« .В окно влетел большой черный жук с клешнями у головы. [...] Жук покружился подо мной и сел на стеклянную доску моего столика, рядом со мной. Я, скосив глаза, следил за этим отвратительным насекомым, не имея возможности сбросить его. Лапки жука скользили по стеклу, и он, шурша, медленно приближался к моей голове. [...] Я чувствовал всегда какую-то необычайную брезгливость, чувство отвращения к таким насекомым. Я никогда не мог заставить себя дотронуться до них пальцем. И вот, я был бессилен перед этим ничтожным врагом. А для него моя голова была только удобным местом для взлета. И он продолжал медленно приближаться, шурша ножками по стеклу. После некоторых усилий ему удалось зацепиться за волосы бороды. Он долго барахтался, запутавшись в волосах, но упорно поднимался все выше. Так он прополз по сжатым губам, по левой стороне носа, через прикрытый левый глаз, пока, наконец, добравшись до лба, не упал на стекло, а оттуда на пол. Пустой случай! Но в том настроении, в котором я находился, он произвел на меня потрясающее впечатление».
Этот эпизод, достойный добротного фильма ужасов, Беляев написал, как говорят, с себя - это по нему, неподвижному, путешествовало насекомое, а он ничего не мог сделать, и рядом не было никого, кто бы помог. Позднее Беляев писал: «Могу сообщить, что «Голова профессора Доуэля» - произведение в значительной степени. автобиографическое. Болезнь уложила меня однажды на три с половиной года в гипсовую кровать. Этот период болезни сопровождался параличом нижней половины тела. И хотя руками я владел, все же моя жизнь сводилась в эти годы к жизни «головы без тела», которого я совершенно не чувствовал: полная анестезия. Вот когда я передумал и перечувствовал все, что может испытать «голова без тела».
«...ВЫ МЕНЯ ПРОСТО ЗАВЕРНИТЕ В ГАЗЕТУ»
В 1922 году состояние писателя улучшилось - он смог подняться с постели, смог ходить, работать (и - вот еще один фантастический зигзаг его жизни - поступил на службу в ялтинский уголовный розыск, где числился младшим милиционером и выполнял десять дел сразу: занимался канцелярской работой, фотографировал преступников, читал лекции по уголовному и административному праву и консультировал по юридическим вопросам). Беляев женился во второй раз и вместе с женой вскоре уехал в Москву, где с «Головы профессора Доуэля» и началась его профессиональная литературная деятельность. Однако болезнь мучила писателя до самой смерти. Большую часть времени Беляев проводил, лежа в специальной гипсовой «кроватке», в которой боль чувствовалась не так сильно. Во время улучшений он ходил, затянутый в кожаный корсет. Во время обострений его загипсовывали почти полностью. Писал книги, положив на грудь кусок фанеры. Последние годы не вставал с постели. При этом за 16 лет литературного труда Беляев создал 17 романов, десятки рассказов и множество очерков.
Умер писатель 6 января 1942-го в блокадном Ленинграде (точнее, в городе Пушкине, что под Ленинградом). Долгое время ходили слухи, что Беляева убили немцы - из-за того, что он якобы задумал роман о Янтарной комнате и узнал о ее тайне. На самом деле писатель, как и многие ленинградцы, умер от голода. Рядом с ним до последнего была его жена. Умирая, Беляев бредил, незадолго до смерти сказал: «Не надо пышных похорон. Я журналист, так что вы меня просто заверните в газету и похороните».
Татьяна Шевченко
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
#10
12 февр 2014
«Когда я пишу Крым, я пишу себя»
 Более 600 своих полотен подарил крымским музеям и здравницам народный художник Украины Яков Басов (1914-2004). 2 февраля - его 100-летний юбилей
на фото: Яков Басов. Алупка. Улица Красных партизан. 1955 год. Из собрания Воронцовского дворца- музея.
Басов, пожалуй, самый «крымский» из художников прошлого века. Родился он в Симферополе, но полвека жил и работал на Южном берегу. И трудно сказать, каким из своих званий он дорожил больше - народный художник Украины, лауреат Государственной премии АРК или почетный гражданин Алупки. Маленькому солнечному городу на побережье он подарил столько картин, что их хватило на музей живописи.
Свои картины он вообще дарил часто. Только в крымских музеях, театрах, санаториях их, подаренных, более 600. И это вовсе не значит, что ему негде было выставляться и его произведения не пользовались спросом. За свою творческую жизнь он участвовал в 63 выставках в Украине и России, более 20 раз выставлялся за рубежом - в Канаде, Голландии, Норвегии, Австрии, Германии, Франции, Англии, Японии и так далее. Его картины хранятся в музеях изобразительного искусства и частных коллекция. Просто такой был человек - отзывчивый, светлый, как и его картины. Очень любил жизнь и людей во всех проявлениях.
Путь в искусство для него, как это ни парадоксально, начался с прозаического наставления отца:
- Сначала ремеслу научись, а потом уже рисуй.
И он учился, хотя очень любил рисовать. В 14 лет, после семилетки, работал в деревоотделочной мастерской, потом на лесопильном заводе, рабочим сцены в крымском драматическом театре им. Горького. Там он параллельно учился писать декорации.
А потом судьба подарила ему встречу со знаменитым земляком, баталистом, академиком живописи Николаем Самокишем. Именно по его настоянию Басов отправился в Ленинград (это был уже 37-й год): днем учился на рабфаке, а вечером работал грузчиком. Успешно закончил институт живописи, скульптуры и архитектуры Всероссийской академии художеств. В Ленинграде прошли его первые выставки и здесь он подружился с замечательной писательницей Ольгой Форш. Под впечатлением ее романа «Одеты камнем» Басов написал картину «Инженерный замок» - именно она принесла ему первое признание ценителей искусства.
Еще в студенческие годы Яков Александрович отправился за впечатлениями в Среднюю Азию. Результатом стали 130 картин, которые он тут же выставил в Самарканде. С тех пор он объездил весь бывший Союз - в том числе добрался до бухты Тик- си и Якутии, бывал в лесах Заонежья, но...
- Я крымский художник, - заявил на открытии очередной своей выставки. - И когда я пишу Крым, я пишу себя. Это и воздух, и свет, и тысячи оттенков. Они соглядатаи моих чувств и моей любви. Моя любовь - изнутри, через глаза, запахи, дыхание, шум моря, треск цикад.
Больше пятидесяти лет он жил и работал в Алупке. И кто только не бывал в его мастерской - Константин Паустовский и Вениамин Каверин, Галина Серебрякова, практически все известные и не очень советские, украинские художники. Именно жителям Алупки он оставил целый музей своих картин.
Басова-художника знают в основном как пейзажиста. Искусствоведы отмечают его «светоносную, импрессионистическую манеру письма, проникновенно лиричную и поэтичную.» Сам он в книге «Творчество - это судьба» пишет так: «Пейзаж - это святая святых для разговора с человеком. Ему близки и небо, и деревья, и море. Это та область, где в диалоге можно встретиться, ответить на вопросы средствами живописи. Для меня пейзаж - это подвижность мира, отражение постоянной внутренней борьбы в природе, и в своих картинах я никогда не ставлю точку. Жизнь бесконечна.»
Яков Александрович Басов умер десять лет назад. Но его жизнь продолжается в оставленных людям картинах. Он не поставил точку.
Картины Якова Басова можно посмотреть
Выставки картин народного художника Якова Басова можно увидеть сейчас: в музее Бекетова в Алуште, в художественном музее в Бахчисарае, в историко-литературном музее Ялты.
В Симферополе его выставка откроется 2 февраля - в университете культуры, 3 февраля - в библиотеке им. Франко, потом - в Доме художника. В Севастополе картины будут экспонироваться 6 феврале - в музее Крошицкого, 12 февраля - в центре досуга. В Ялте выставки художника откроются 18 февраля в Воронцовском дворце, 25 февраля - в Ливадийском дворце.
Татьяна Барская
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
#9
08 февр 2014
БЕЛОКУРЫЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ (Петр Войков - террорист и убийца)
 ФОТО ПРЕВЬЮ: Петр Войков (первый справа) во время визита Чичерина в Польшу, 1925 г.
Петр Войков - еще один крымчанин-террорист, имел самое непосредственное отношение к убийству последнего русского царя. При этом имя, точнее, фамилию цареубийцы сейчас носят десятки улиц и два села полуострова: одно Войково (бывшее Катерлез) находится в Ленинском районе, другое Войково (бывшее Айбары) - в Первомайском. В Керчи есть памятник Войкову - именно в этом городе он и появился на свет в 1888 году. Его родители были набожными людьми, отец-учитель являлся убежденным монархистом. Сын же еще в гимназии вступил в РСДРП, обзавелся набором партийных кличек - Белокурый, Интеллигент, Петрусь.
15-летний гимназист распространял революционные листовки, помогал укрывать однопартийцев, приезжавших в город, за что и был исключен из керченской мужской гимназии. Скрываясь от позора, Войковы переехали в Ялту. С трудом пристроили непутевого сына в Александровскую мужскую гимназию, но и оттуда его вскоре выгнали.
Летом 1906-го Войков вступил в боевую дружину РСДРП, иными словами, стал террористом. В феврале 1907 года с балкона одной из ялтинских дач была брошена бомба в коляску проезжавшего мимо ялтинского градоначальника генерала Думбадзе. Взрывной волной Думбадзе выбросило из экипажа. Схватить террориста не успели - тот застрелился. Сам же Думбадзе, по одним данным, отделался царапинами, по другим - получил тяжелую контузию, вызвавшую сердечную болезнь, от которой он и скончался в 1916-м. В организации покушения на ялтинского градоначальника деятельно участвовал 18-летний Петр Войков.
Скрываясь от ареста, он уехал в Швейцарию, женился на девушке из богатой семьи и почти 10 лет прожил за границей. В Женеве он познакомился с Лениным, в 1917-м вернулся в Россию и после революции вошел в состав Уральского областного совета и военнореволюционного комитета.
В этом звании Войков и принял непосредственное участие в убийстве семьи Романовых. В своей автобиографической книге «На путях к Термидору» советский дипломат Григорий Беседовский, работавший в 1924-м вместе с Войковым, пишет о том, что однажды, будучи пьян, Войков рассказал ему, как была убита царская семья и какое участие принимал он в этом. Если верить этому рассказу, то Войков поддерживал идею убийства и предлагал «довезти царское семейство до ближайшей полноводной реки и, расстреляв, потопить в реке, привязав гири к телам». Однако областной комитет, где и происходили прения по этому поводу, принял постановление о расстреле царской семьи в доме Ипатьева. Выполнение постановления поручалось Юровскому, Войков должен был присутствовать при этом в качестве делегата областного комитета партии. Ему же, как человеку сведущему в естественных науках (он изучал химию в Женевском и Парижском университетах), поручалось разработать план полного уничтожения трупов. Однако этим дело не ограничилось - Войков рассказал Беседовскому, что он принимал участие и в самом расстреле, и штыком добивал раненых. А затем уже в соответствии с намеченным планом стал руководить уничтожением трупов - в распоряжение своим подельникам он предоставил мясницкие топоры, серную кислоту, бензин и спички.
В 1924-м Войков стал послом СССР в Польше. В те времена Варшава считалась этаким славянским Парижем. И новоиспеченный посол жил здесь с французским шиком - у него был собственный моторный катер, он устраивал на Висле роскошные речные пикники. Из Москвы в громадном количестве выписывалась икра, балыки, русская водка - Войков был неравнодушен к алкоголю, а также к женщинам и наркотикам. Однако вскоре этим «простым человеческим радостям» пришел конец: 7 июня 1927 года Войкова на варшавском вокзале застрелил 19-летний юноша, русский эмигрант Борис Коверда. На суде на вопрос о том, почему он это сделал, Коверда ответил: «Я отомстил за Россию, за миллионы людей».
Татьяна Шевченко
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
#8
21 дек 2013
«В 1884 г. начал умирать. Затем - честь имею кланяться»
 Скончавшийся более ста лет назад в Ялте поэт Надсон был кумиром молодежи. А сейчас о нем помнят только филологи...
на фото: Семен Надсон. 1885г
«Красота - это страшная сила!» Нет человека, который не слышал бы этой фразы. Но мало кто энает, откуда она взялась. В лучшем случае, всплывет в памяти героиня Раневской из старого советского филь ма «Весна». А вот о поэте Надсоне, строчку из стихотворения которого на самом-то деле процитировала актриса, наверняка, не вспомнит уже никто. Хотя в конце XIX века, по сути, совсем недавно, он был одним из самых популярных и читаемых поэтов в России.
Влияние Надсона на юные умы и души было огромно: его сравнивали с Пушкиным, его стихи переписывали от руки в альбомы, а влюбленные юноши наизусть читали их своим пассиям. Через увлечение Надсоном прошли почти все поэты Серебряного века. И не только поэты – Бунин на вопрос, под чьим влиянием начинался его творческий путь, кратко отвечал: «Увлекался Надсоном». Первой публикацией Бунина стало стихотворение «Над могилой Надсона». Нобелевскую премию Иван Алексеевич получил в 1933-м, а свой путь к ней начал в 1887-м, с безыскусных строк:
«В Крыму, где ярки неба своды,
Он молодые кончил годы,
И скрылись в урне гробовой
Его талант могучий, сильный,
И жар души любвеобильной,
И сны поэзии святой».
Не уверены, что в день смерти Надсона своды крымского неба были ярки – он умер зимой, 19 января 1887 года, в Ялте, куда в сентябре приехал лечиться от туберкулеза. Хотя слово «лечиться» тут не совсем уместно – Надсон был тяжело болен, в своем дневнике он еще тремя годами ранее записал: «В 1884 г. начал умирать. Затем – честь имею кланяться». И хотя в этих словах чувствуется некая мальчишеская бравада, они, увы, не были выдумкой. В 1886-м врачи настаивали, чтобы Надсон ехал в Италию. Но их пациент с негодованием отверг подобное предложение, заявив, что ни за что не поедет за границу, потому что хочет умереть в России. И выбор пал на Ялту.
Дом, в котором Надсон провел свои последние дни, сохранился до сих пор – это небольшое жилое строение на нынешней улице Бассейной, 24, на Поликуровском холме. Здесь поэт снимал три комнатки на втором этаже. В этом доме он получил радостную весть, что его книга стихов (первая изданная книга, до этого Надсон печатался только в газетах и журналах) удостоилась Пушкинской премии Академии наук. И в этом же доме он узнал о злобном фельетоне критика газеты «Новое время» Буренина, назвавшего Надсона «недугующим паразитом, представляющимся больным, калекой, умирающим, чтобы жить за счет частной благотворительности».
Современники поэта были уверены, что именно этот фельетон фактически добил Надсона – и это окружило его смерть особым романтическим ореолом: юный страдалец погиб по вине злодея. Фельетон ли был тому виной или нет (согласно некоторым современным литературоведческим изысканиям, прочесть его лично Надсон вряд ли успел), но несчастный умирал в страшных муках: у него развилось туберкулезное воспаление мозга, сопровождавшееся многодневными головными болями, галлюцинациями и бредом. 19 января 1887 года Надсон умер. Ему было 24 года. Гроб с его телом на пароходе отправили в Одессу, а оттуда поездом – в его родной Петербург. В Петербурге его встречало огромное количество людей. На следующий день после отпевания скорбящая молодежь на руках пронесла гроб с телом Надсона через весь город на Волково кладбище. До 1917-го сборник стихов поэта переиздавался 29 раз общим тиражом в 210 тысяч экземпляров! Его могила стала местом паломничества, деревянный крест на ней вскоре покрылся строчками многочисленных непризнанных (и по большей части бесталанных) поэтов. Ялтинцы, судя по всему, относились к Надсону с особым трепетом. Во всяком случае, в декабре 1912 года одна из местных газет с удивлением писала: «День 50-летия рождения Надсона, с именем которого так тесно связана Ялта, в которой Надсон умер от туберкулеза, ничем не ознаменован. Полвека со дня рождения поэта отметили лишь короткими статьями газета и природа. В саду при доме, где умер Надсон, расцвели магнолии, что крайне редко зимой. Комната, где умер Надсон, попрежнему в печальном виде. Она сдается приезжающим за 15 р. в месяц». Видимо, звезда Надсона начала меркнуть уже в дореволюционные годы. И окончательно закатилась в советские: болезненный надрыв надсоновской лирики плохо совмещался с оптимистическим пафосом строителей светлого будущего.
Татьяна Шевченко
Семен НАДСОН
Дурнушка
Бедный ребенок, –
она некрасива!
То-то и в школе, и дома она
Так несмела, так всегда
молчалива,
Так не по-детски тиха
и грустна!
Зло над тобою судьба
подшутила:
Острою мыслью и чуткой душой
Щедро дурнушку она наделила, –
Не наделила одним – красотой...
Ах, красота –
это страшная сила!..
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
#7
10 авг 2013
Лариса Петровна, которая любила Ялту, и в Египте учила ялтинских детей
 О хрупкой женщине, гениальном поэте и пламенном борце рассказывал корреспонденту «Газеты» ученик Леси Украинки
На фото:Зима 1909-1910 года. Египет, Гелуан. Леся Украинка и ее ученик, ялтинец Николай Охременко в саду виллы «Континенталь».
Сегодня мало кто скажет, кто такая Лариса Косач. Зато Лесю Украинку знает каждый грамотный украинец. Когда 125 лет назад, семнадцатилетней, она впервые приехала в Крым лечиться, знаменитый псевдонима уже существовал – впервые ее стихи опубликовали в 12 лет. Но именно на юге у юной Ларисы родились пророческие строки о времени и о себе:
Время тебе, моя песня, проснуться,
Крылья поднять, истомленные горем.
Время тебе, моя песня, взметнуться,
Послушать, как ветер играет над морем…
Первая драма родилась в Ялте
С 12 лет Леся Украинка страдала тяжелым заболеванием – костным туберкулезом. Окружающих поражала сила духа, с которой она противостояла своему недугу и жизненным горестям. Иван Франко отозвался о ней так: «…Эта больная, слабая девушка – едва ли не единственный мужчина во всей современной соборной Украине». Первым курортом в ее крымской географии были Саки. Затем жила в Евпатории. Оттуда морем отправилась вначале в Севастополь, а затем в Ялту. С этим путешествием связаны ее известные стихи «Пой, моя песня», поэтические циклы «Путешествие к морю» и «Крымские воспоминания».
Именно в Ялте она задержалась и потом приезжала сюда не раз. Поэтому здесь много адресов, связанных с именем Леси Украинки. В конце июня 1897 года она поселилась на даче в урочище Чукурлар (ныне Приморский парк). А в октябре переехала на Екатерининскую улицу, где сегодня находится музей Леси Украинки. Сюда в декабре 1898 года навестить больную дочь приехала ее мать, известная писательница Олена Пчелка (О. П. Косач). Она помогла Лесе переехать на виллу «Ифигения», куда пригласил ее лечащий врач Дережанов. Вилла находилась на ул. Виноградной (ныне перекресток улиц Чехова и Боткинской, возле школы №6) – здание разрушено в 1941 году, во время войны. Примечателен этот ялтинский адрес тем, что здесь Леся Украинка создала свое первое драматическое произведение «Ифигения в Тавриде».
Еще два больших произведения – поэму «Кассандра» и драму «Руфий и Присцила» – поэтесса написала тоже в Ялте, в свой следующий приезд в 1907 году – на этот раз в серьезном лечении нуждался ее муж, этнограф Климентий Квитка. Они поменяли несколько адресов, долго жили в Балаклаве. Но Ялта всегда казалась Лесе Украинке волшебной. Именно этот город угадывается в ее рассказе «Над морем»: «Вечером, когда дома исчезли в темноте и видны были только городские огни, вспомнилась сказка о волшебной горе, наполненной червонным золотом и дорогими самоцветами – той самой, что открылась по заклинанию перед отважным путешественником… Далеко-далеко, на вершине гор, горели пастушеские костры, и я часто не могла различить: звездочка ли встает из-за горы, или пылает сторожевой огонь».
Я не сознавал тогда, с каким человеком общаюсь
Дважды Леся Украинка выезжала на лечение в Египет. И здесь, вдалеке от Украины и Крыма, она познакомилась и подружилась… с семьей из Ялты. В 1909 году винодел из имения Магарач Сергей Федорович Охременко приехал в Египет со всей семьей: женой и двумя сыновьями – шестнадцатилетним Дмитрием и четырнадцатилетним Николаем. Мальчики стали учениками Ларисы Петровны Косач-Квитки. В силу стесненных материальных обстоятельств она вынуждена была давать частные уроки русским детям, лечившимся в Гелуане.
Судьба ее ялтинских учеников сложилась неоднозначно. Дмитрий Охременко в 1920 году стал жертвой красного террора и был расстрелян в Багреевке под Ялтой за участие в кадетском движении. Николай продолжил дело отца и стал известным виноделом, крупным ученым в институте «Магарач». Мне посчастливилось встречаться с Николаем Сергеевичем (несколько лет назад он, к сожалению, умер), писать об истории семьи Охременко… Вот его воспоминания о своей наставнице Ларисе Петровне Косач-Квитки.
– В ноябре 1909 года вся наша семья отправилась в Египет на климатическую станцию Гелуан, расположенную в двадцати километрах южнее Кипра, в долине Нила. Поездка была предпринята по совету врача и вызвана болезнью моего брата Дмитрия. Отец отвез нас туда, устроил в санаторий «Отель-вилла «Континенталь», который содержал врач из России, и вернулся домой, на службу в Магарач. Наша мать решила, что мы должны заниматься с репетитором. И жена доктора Рабиновича порекомендовала нам живущую в «Континентале» Ларису Петровну. Занятия обычно состояли из двух частей: уроки в соответствии с гимназическим курсом, а затем беседы на свободную тему, а порой рассказы о прошлом. Однажды, собирая нас на уроки, она нашла меня в уголке сада, окружавшего «Крнтиненталь». Со слезами на глазах я читал эпизод из книги Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Появление Ларисы Петровны смутило меня, и я закрыл лицо. Она взяла с моих колен книжку, посмотрела на обложку и сказала: «Не стыдись, Коля, я вполне понимаю твое смущение, потому что мужчине не подобает плакать… Я сама в детстве плакала над тяжелой судьбой Тома и его друзей. И мне приятно, если люди сочувствуют этим обездоленным героям романа». Вторая часть занятий в этот день была посвящена теме что такое сентиментализм и что такое человечность…
Во время наших занятий я впервые узнал о народном украинском мудреце Григории Саввиче Сковороде – неутомимом искателе добра и правды. Еще Лариса Петровна рассказала о непохожем на него, но близком по духу и убеждениям Ларисе Петровне Григории Александровиче Мачтете – авторе песни «Смело, товарищи», участнике революционных бурь в России. Из ее рассказов можно было предположить, что она была знакома с этим писателем-революционером. Он был ее современником и умер в Ялте в 1901 году.
Болезнь, искалечившая Ларисе Петровне руку и ноги, ограничивала и ее подвижность. Ей было трудно ходить даже по ровной дороге. А к посторонней помощи она не очень-то любила прибегать. По этой причине редко участвовала в прогулках и экскурсиях. Однако ей удалось побывать у пирамид и у сфинксов. Вместе с ней мы ездили в Каирский историко-археологический музей… Запомнилась прогулка к Нилу в местечко Сан-Джовани, тоже вместе с Ларисой Петровной. Помню, мы расселись в тени на теплом песке. Перед нами – мутные тихие воды Нила… Высоко над нами – кроны пальм, высотой и стройностью не уступающие нашим крымским соснам. Вдали за ними поля. Плуг тянут верблюд и буйвол. Картина стала жуткой, когда пахарь-араб, желая дать отдых одному из животных, впрягался в плуг сам или впрягал жену. В тот день вечером Лариса Петровна говорила, что самое красивое, что она до сих пор видела в Египте, – это пальмы на берегу Нила…
Приближался день нашего отъезда. 29 апреля мы устроили что-то вроде прощального вечера с Ларисой Петровной, с которой расставались с большим сожалением. Мы провели его, уединившись в одной из свободных комнат отеля. Сидели и вспоминали совместно прожитые полгода. Лариса Петровна дошивала какое-то платье, брат тихонько наигрывал на мандолине. Так просидели часов до десяти. Потом вышли на террасу, любовались звездным небом. Отыскивали созведия Большой и Малой Медведицы, Полярную звезду. В ее направлении были наша Россия, родная Украина и моя родина – Крым, Ялта, Магарач.
В последнем письме из Киева в первых числах мая 1911 года Лариса Петровна известила мою мать, что в ближайшее время она будет проезжать на пароходе через Ялту на Кавказ, о дне приезда сообщит телеграммой. Но телеграмма запоздала. Почтальон принес ее, когда пароход уже отходил от ялтинского причала.
О смерти Ларисы Петровны я узнал от сестры моего отца Мелании Федоровны, которая была дружна с Лесей Украинкой.
Я не сознавал тогда, с каким большим человеком, с каким большим талантом я общаюсь. Оглядываясь назад, я больше, чем тогда, восхищаюсь этой удивительной женщиой, в которой сочеталась нежность души с духом борца за лучшее будущее человечества, за правду и справедливость на земле.
Татьяна Барская
Со дня ее смерти прошло 99 лет и 11 месяцев
Лариса Петровна Косач родилась 25 февраля 1871 года в Новоград-Волынском. Мать – писательница О. П. Косач, отец – юрист П. А. Косач, который очень любил литературу и живопись. В семье девочку называли Леся, отсюда и пошел ее псевдоним.
С пяти лет она начала играть и сочинять музыку, в девять лет написала первое стихотворение. Туберкулез костей и неудачная операция на руке не дали ей стать музыкантом. Печататься Леся Украинка начала с 12 лет. Перевела в соавторстве с братом на украинский язык «Вечера на хуторе близ Диканьки».
Умерла 19 июля 1913 года в Грузии. Похоронена на Байковом кладбище в Киеве.
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
#6
06 авг 2013
Мир узнал о кефире благодаря Ялте
 Ялтинский врач-климатолог Дмитриев не только исследовал напиток, но и написал книгу, переведенную на несколько европейских языков
На фото: Титульный лист книги Дмитриева, ставшей в конце XIX – начале ХХ века настоящей энциклопедией по «кефиротерапии». Источник фото: http://content.mail.ru
Кефир любят многие, а летом он становится особенно популярным: и просто так стаканчик выпить приятно, и окрошку с ним сделать можно – вкусно, полезно и не жарко. Кстати, о пользе кефира стало известно относительно недавно, да и вообще, этот напиток вошел в обиход только в конце XIX – начале XX века. Произошло это благодаря ялтинскому климатологу Владимиру Дмитриеву.
Лечебный напиток с «ругательным» названием
В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (1911-1916 гг.) читаем: «Родиной кефира считают северный склон Кавказского хребта у Казбека и Эльбруса. Молоко, претерпевшее брожение при посредстве кефирных зерен, встречается в аулах горцев на различных высотах и служит издавна прекрасным средством для питья и пищи. … Напиток, приготовляемый из коровьего, козьего или овечьего молока при посредстве кефирного зерна, очень распространен среди горцев и считается целебным напитком при малокровии, чахотке, золотухе, болезнях желудка и кишок. До последнего времени добыть эти кефирные зерна представлялось крайне трудным делом, так как у горцев существовало поверье, что при уступке грибка даром или же за деньги неминуемо последует гибель оставшейся части».
Однако при этом также сообщается: «В Ялте этот напиток известен под именем капира, так как кефир и кяфирь на татарском языке имеют значение ругательных слов». Это небольшое дополнение интересно не только с лингвистической, но и, если можно так сказать, с географической точки зрения: почему упомянута именно Ялта?
Ответ на этот вопрос связан с известным врачом-климатологом Владимиром Дмитриевым. Владимира Николаевича по праву считают первооткрывателем целебных свойств южнобережного климата, но это далеко не единственная его заслуга. Он также является и первооткрывателем кефира – благодаря его исследованиям этот напиток стал использоваться как лечебный не только в России, но и в Европе. Книга Дмитриева «Кефир, лечебный напиток из коровьего молока» прославила его и выдержала множество переизданий, была переведена на французский, итальянский, немецкий языки. Кстати, в первом своем издании, в 1884 году, она носила несколько иное название: «Капир, или кефир, истинный кумыс из коровьего молока».
Разгаданный секрет
Существует легенда, согласно которой кефир впервые появился в России в 1908 году благодаря отважной девушке-технологу Ирине Сахаровой: она поехала на Северный Кавказ специально за тем, чтобы выведать тайну приготовления кефира у горцев. Местный князь выкрал Ирину и хотел на ней жениться. Вмешались власти, конфликт удалось уладить мирным путем, девушка получила свободу – а вместе с ней и рецепт приготовления кефира. Возможно, все так и было, однако более чем за 20 лет до этого, в 1882 году, еженедельная «Клиническая газета» опубликовала сообщение ялтинского врача Дмитриева о применении кефира с лечебной целью. Вот как писал об этом он сам: «Случайно натолкнувшись на кефир в 1878 году на Кавказе, я только в 1881 году не без труда мог добыть необходимый для его приготовления фермент. От лица, доставившего его мне, я получил только отрывочные сведения, что кефир есть напиток, приготовляемый горцами (осетинами, карачаевцами, кабардинцами и др.) из коровьего молока, приводимого в брожение в бурдюках с помощью особых грибков, и что получаемый напиток – кефир, или капир, как он мне его назвал, очень приятен на вкус и употребляется ими как прохладительное питье летом, а часто как лекарство от разных болезней».
Дмитриев решил испробовать кефир в борьбе туберкулезом – он сам страдал им в молодости и именно по этой причине переехал в Ялту, большинство его здешних больных тоже составляли туберкулезники. «Результаты лечения были настолько блестящие, что я счел своим долгом указать сотоварищам на дешевое, сподручное всюду и вместе с тем могучее питательное средство, в котором так часто встречается надобность во многих болезнях», – писал Дмитриев в своей статье в «Клинической газете».
Дмитриеву удалось разгадать и секрет происхождения кефира. По его мнению, кефирный грибок представлял из себя видоизмененную закваску кумыса, полученную в результате того, что горцы стали заквашивать кумысными дрожжами не кобылье, а коровье молоко. Это свое предположение Дмитриев подтвердил на практике: заквасил кефирным грибком молоко кобылы – и получил самый настоящий кумыс отличного качества. А в 1881 году он впервые в мире организовал в Ялте производство кефира для лечебных целей.
Доктор Дмитриев и его великие дела
Владимир Дмитриев прожил в Ялте 37 лет и за это время сделал для города и Крыма очень многое:
– в 1875 году первым ввел способ лечения туберкулеза виноградным соком;
– в 1890 году стал одним из учредителей Крымского горного клуба, первой в России туристической организации, возглавил его ялтинское отделение, занимался прокладкой новых туристических маршрутов;
– природоведческие коллекции Дмитриева послужили основой для создания в 1892 году ялтинского историко-литературного музея;
– в первый же год жизни в Ялте начал вести метеорологические наблюдения, а через 25 лет подвел их итоги в книге «Климатические условия Южного берега Крыма». Все свои метеоприборы Дмитриев затем отдал городу – благодаря этому в 1897-м году открылась ялтинская метеостанция;
– учредил первый в мире санаторий для лечения больных туберкулезом «Яузлар» (открылся в 1900 году);
– впервые приехав в Ялту в 1867-м году, Дмитриев имел все основания назвать ее «сказочной красавицей и вполне мертвой деревушкой»: сам город был крохотным, улицы по ночам не освещались, не было ни одной бани. В 1880-м была образована санитарная комиссия во главе с Дмитриевым, и управа серьезно занялась благоустройством города.
Татьяна Шевченко
Начинать с одного стакана и не пить холодным
Кефир рекомендовали пить людям с ослабленными легкими, а также с желудочно-кишечными недомоганиями, а также для общего укрепления организма. Самый распространенный рецепт столетней давности выглядел так:
«Обыкновенно начинают лечение с одного стакана, который выпивается в несколько приемов, по возможности гуляя. Увеличиваются приемы постепенно на один стакан в день и доходят обыкновенно до шести стаканов (2 бутылки) в день. В редких случаях доходят до 3 и даже до 4 бутылок. Стараются пить кефир до обеда и оканчивать всю дозу часа за два до приема пищи; впрочем, иногда при расстройстве пищеварения выгодно выпить стакан кефира непосредственно вслед за едой. Не советуют пить кефир холодным. Диета назначается, сообразуясь с состоянием желудка, которое также покажет назначение того или другого сорта кефира. Лечение кефиром с небольшими перерывами может длиться месяцами. … Кефир не следует употреблять при ожирении, общем полнокровии, при ревматизме и при английской болезни (так раньше называли рахит. – Ред.)».
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
#5
22 июль 2013
«Нашему Крыму с чем сравниться? Не с чем нашему Крыму сравниваться!»
 Владимир Маяковский, которому сегодня исполняется 120 лет, любил Крым и воспевал его со всей поэтической страстью, называя «копией древнего рая»
На фото: Крым, август 1926 года. Владимир Маяковский вместе с Лилей Брик на отдыхе.
Почти сто лет назад Маяковский первый раз приехал в Крым. С поэтами-футуристами Бурлюком и Северянином 20-летний начинающий поэт путешествовал по югу России. Но, видно, поездка его не впечатлила, поскольку в творчестве отражения не нашла. Зато когда он приехал сюда второй раз, через десять лет, в 1924 году... Правда, и человек уже это был другой – крупнейший поэт страны. За это время Маяковский выпустил около четырех десятков книг, написал «Облако в штанах», «Мистерию Буфф», «150 000 000», «Про это»…
Затем Маяковский приезжал в Крым каждое лето с 1926 по 1929 год. Но отдых его проходил в разъездах по Крыму: он ездил по санаториям и читал свои стихи.
– Сюда съезжаются со всего Советского Союза, – говорил он. – Тебя слушают одновременно рабочие, крестьяне, интеллигенты из таких мест, куда в жизни не попадешь.
В 1926 году Маяковский был почетным гостем симферопольской газеты «Красный Крым» и подарил редакции свое неопубликованное стихотворение «Тропики». Он писал в Москву: «Как ни странно, а я пишу из Симферополя. Сегодня еду в Евпаторию, а через день обратно в Ялту»
В Евпатории курортное управление попросило Маяковского выступить перед больными костным туберкулезом в санатории «Таласса». Перед ним на кроватях лежали и сидели в инвалидных креслах больные, стояли врачи и медсестры. Очевидцам вспоминали потом эпизод с чтением стихотворения «Сергею Есенину». После слов «Надо жизнь сначала переделать, переделав – можно воспевать» он на секунду остановился, потому что дальше шли строки: «Это время трудновато для пера: но скажите, вы, калеки и калекши, где, когда, какой великий выбирал путь, чтобы протоптанней и легше?» Их читать было в этой аудитории нельзя, и Маяковский полностью их пропустил.
Весь следующий 1927 год Маяковский разъезжал по стране, побывал за границей. Но в конце лета все равно приехал в Крым. Бывший заведующий представительством Госиздата РСФСР на Южном берегу Крыма Григорий Фидлер вспоминал, как Маяковский в ялтинском курзале читал свое стихотворение «Товарищу Нетте, пароходу и человеку». «В тот вечер, когда Владимир Владимирович произнес строки: «В порт, горящий, как расплавленное лето, разворачивался и входил товарищ «Теодор Нетте» – до нас донесся судовой гудок. Это в Ялтинский порт, «горящий, как расплавленное лето», входил пароход. Маяковский прервал чтение, прислушался к гудку. Немного побледнев от неожиданности и охватившего его волнения , повысив голос, продолжал:
Это – он.
Я узнаю его
В блюдечках-очках
Спасательных кругов.
– Здравствуй, Нетте!
Как я рад, что ты живой…
Владимир Владимирович по гудку узнал, что в порт вошел «Теодор Нетте», названный в честь советского дипломата, убитого во время перевозки дипломатической почты… До этого вечера мне посчастливилось несколько раз слышать в исполнении Маяковского это стихотворение… Но так, как в это лето 1927 года, поэт еще никогда не читал «Теодора Нетте». Волнение поэта передалось публике, понявшей, что в порт вошел пароход, носящий имя человека, о котором только что Маяковский читал чудесные стихи».
В Крыму тогда Владимир Владимирович пробыл до сентября. «Я живу в Ялте, – писал он. – Вернее, это так называется, потому что езжу читать во все имеющиеся стороны». Особенно поэт любил санаторий «Ливадия». Людям, отдыхавшим в бывшем царском дворце, он посвятил стихотворение «Чудеса». Работоспособность Маяковского была колоссальной. В этот же приезд он закончил поэму «Хорошо!», которую отправил из Ялты прямо в Госиздат.
На крымском материале Маяковский создал немало произведений самых разных жанров. Первый свой киносценарий он написал в 1926 году – о ребятах из пионерского лагеря «Артек». По этому сценарию в 1928 году сняли первый артековский фильм под названием «Дети». В те годы в Ялте была кинофабрика, принадлежавшая Всеукраинскому фотокиноуправлению. Маяковский часто бывал на съемках, встречался с киношниками. Второй его сценарий тоже зародился в Ялте. На этот раз это был комедийный фильм «Слон и Спичка». Поэт «бичевал» зажиревших на государственных хлебах завтрестами, вроде Слона и его жены Спички. По сюжету толстого и сытого завтрестом довели до нормального человеческого облика режим экономии и курортно-медицинский режим. Малоправдоподобные, казалось бы, сцены из фильма до сих пор сохраняют силу сатирического обобщения. К сожалению, подавляющее большинство наших соотечественников встречается с поэзией Маяковского только в школе и практически не знает его лирики – тонкой, нежной, эмоциональной. О крымской природе он писал с восторгом:
Я езжу
по Южному
берегу Крыма –
Не Крым,
а копия древнего рая!
Какая фауна,
флора
и климат!
Пою, восторгаясь и озирая!
…………………………………………………
Хожу,
гляжу в окно ли я –
Цветы да небо синее,
то в нос тебе магнолия,
то в глаз тебе глициния.
Со стихами Маяковского в литературу вошла новая для той поры тема – курортная: «Идет ремонт ускоренный в огромной крымской кузнице».
И глупо звать его
«Красная Ницца»,
И скушно звать «Всесоюзная здравница».
Нашему
Крыму
с чем сравниться?
Не с чем
нашему
Крыму
сравниваться!
Татьяна Барская
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
#4
08 июнь 2013
«Вы будете большим человеком!»
 Так сказал Рахманинову Чехов, услышав его игру в Ялте. Именно в Крыму великий композитор сочинил свою первую пьесу, здесь же он дал последний концерт на родине
На фото: Сергей Рахманинов с дочерьми Татьяной (рядом) и Ириной (поодаль). Крым, Симеиз, 1917 год.
«Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову, автору рассказа «На пути», содержание которого с тем же эпиграфом служит программой этому музыкальному сочинению», – написал Сергей Рахманинов на нотах своей фантазии для оркестра под названием «Утес». Дата посвящения – 9 ноября 1898 года. Этот уникальный экспонат можно увидеть в экспозиции чеховского музея в Ялте. Автографу Рахманинова 115 лет, 1 апреля со дня рождения композитора исполняется 140 лет, а 28 марта исполнилось 70 лет со дня его смерти в Калифорнии.
Жизнь и творчество музыканта, дирижера и композитора Сергея Васильевича Рахманинова, увенчанного мировой славой, были тесно связаны с Крымом. Первый раз 14-летний Сережа Рахманинов попал на Южный берег Крыма с группой воспитанников профессора Московской консерватории Николая Зверева. Преподававший в младших классах Зверев брал с собой, часто совершенно безвозмездно, самых способных учеников и заботился о них, как о родных детях. Останавливались обычно у друзей профессора в имении Токмаковых в Олеизе (Нижний Мисхор). Этот приезд юного Рахманинова в 1887 году примечателен тем, что именно в Крыму он начал сочинять музыку. Это засвидетельствовал в своих воспоминаниях его товарищ Мотя Пресман. Однажды Сережа подозвал друга к роялю, сыграл и спросил, знакомо ли ему это произведение? Тот ответил, что нет. А услышав, что другу понравилось, Рахманинов сказал:
– Сам сочинил и посвятил тебе эту пьесу.
Прошло одиннадцать лет. Сезон 1897-1898 года он проработал дирижером частной оперы известного знатока искусства и мецената Саввы Ивановича Мамонтова. Все лето на подмосковной даче Путятино Рахманинов готовил с артистами «Бориса Годунова». И здесь завязалась его крепкая дружба с Федором Шаляпиным, несмотря на различие характеров, вкусов. Но оба были молоды, талантливы, преданны искусству. Рахманинов помог Шаляпину овладеть труднейшей партией царя Бориса – именно она прославила певца на весь мир.
В сентябре 1898 года Мамонтов устроил молодым талантам концертную поездку на юг по маршруту Москва – Харьков – Киев – Одесса – Ялта. Концерты имели огромный успех. Шаляпин пел, а Рахманинов дополнял его тонкостью и красотой аккомпанемента. Газета «Крымский вестник» писала, что Рахманинов не солировал в концертах, но они «доставляли ему яркие впечатления и способствовали поднятию творческого тонуса». Так было и в ялтинском театре. На бурные аплодисменты Федор Шаляпин выходил, улыбаясь и кланяясь во все стороны. А Рахманинов кланялся публике с серьезным лицом, не позволяя себе ни одного жеста. Напрасно Шаляпин старался научить друга кланяться «как следует».
На этом концерте в Ялте присутствовал Антон Павлович Чехов. Он внимательно наблюдал за игрой молодого пианиста. Когда отгремели аплодисменты и толпа ринулась к Шаляпину, только Чехов направился к пианисту.
– Я все время смотрел на вас, молодой человек, – сказал он, – у вас замечательное лицо, вы будете большим человеком.
Ко времени своего очередного приезда в Крым в 1900 году Рахманинов уже завоевал известность в среде музыкантов и зрителей. Успешно прошли его концерты в Лондоне. В Петербурге поставили «Алеко». В Ялту он приехал в этот раз по приглашению своей поклонницы Александры Андреевны Ливен. И здесь познакомился с коллективом МХАТа, который привез «Дядю Ваню» и «Чайку». Пройдет время, и он напишет романс «Мы отдохнем» на монолог Сони из пьесы «Дядя Ваня».
В Ялте в тот год собрались Бунин, Куприн, Мамин-Сибиряк, Горький, Станюкович, Качалов, Москвин, Немирович-Данченко. Наиболее памятной для Рахманинова стала встреча с Буниным: писатель потом вспоминал, что с первой встречи между ними произошло нечто романтическое, когда люди могли проводить ночи в беседах о высоком искусстве. В это же время, общаясь с русской культурной элитой, Сергей Васильевич не забывал навещать тяжело больного, уходящего из жизни композитора Василия Калинникова, помогал ему материально.
Летом 1917 года Рахманинов приехал в Ялту в последний раз. Он прощался с Крымом, а вскоре и с Россией. Сергей Васильевич приехал с женой Натальей Александровной и дочерьми Ириной и Татьяной. Курортная жизнь продолжалась, набережную и парки заполняла нарядная публика, но уже чувствовалась растерянность перед наступающей революцией.
Подтянутый, безукоризненно одетый, молодцеватый для своих 44 лет, на этот раз Сергей Васильевич казался усталым. Он плохо разбирался в политике, недоумевал и тревожился о судьбе России, о своей дальнейшей артистической деятельности. Рядом, в Мисхоре, отдыхала семья Шаляпина. Сергей Васильевич бывал там, отдыхал душой, слушая пение своего друга. В начале осени Шаляпины переселились в Ялту к Спендиаровым (этот дом до сих пор существует, правда, надстроенный, на ул. Екатерининской). Рахманиновы приезжали сюда в гости из Симеиза. Об этих встречах автору рассказывала дочь Шаляпина Ирина Федоровна, когда приезжала в крымский санаторий уже в 60-х годах прошлого века... В ту осень 17-го Сергей Васильевич подарил ей, своей крестнице, фотографию с теплой дарственной надписью.
– Вечерами, – вспоминала Ирина Федоровна, – в доме Спендиарова Рахманинов вместе в женой играли в четыре руки рахманиновскую польку, которую обожали дети. Перед отъездом в Москву в ялтинском горсаду в начале сентября 1917 года Сергей Рахманинов дал свой последний концерт – не только в Крыму, но и в России. Композитор исполнил первый концерт Листа для фортепиано с оркестром.
… За 25 лет жизни за границей Рахманинов создал всего шесть произведений. Он сам писал, что тормозит его творчество: «Уехав из России, я потерял желание сочинять. Лишившись родины, я потерял самого себя. У изгнанника, который лишился музыкальных корней, традиций и родной почвы, не остается желания творить, не остается иных утешений, кроме нерушимого безмолвия нетревожных воспоминаний».
Татьяна Барская
А сборы передал в помощь Красной армии
Сергей Васильевич Рахманинов родился 1 апреля 1873 года. С пятилетнего возраста играл на фортепиано. В 13 лет познакомился с Чайковским. Учился музыке у лучших педагогов России. Московскую консерваторию окончил с золотой медалью. Его дипломная работа как композитора – опера «Алеко» (по пушкинским «Цыганам»). Концертировал, был дирижером Большого театра.
В конце 1917 года уехал с женой и дочерьми на гастроли в Скандинавию и больше на родину не вернулся. В 1941-1942 годах, живя за рубежом, выступил с концертами, сборы от которых передал в помощь Красной армии.
Умер 28 марта 1943 года в Калифорнии, США.
Источник: "Крымская газета"
|
|
| |
|
[1] [2] >>
|
